PrimeHelp.ru

Правовая природа общей собственности.

Правовая природа общей собственности не может быть понята в отрыве от изучения доли.

С вопросом о доле, ее понятии и правовой природе связано немало теоретических и практических споров. Некоторые из них необходимо подробно осветить, чтобы построить на этой основе понятие права общей собственности.

В литературе широко распространено мнение о том, что говорить о доле уместно лишь тогда, когда речь идет об общей долевой собственности. Считается, что в общей совместной собственности долей нет. При этом в подтверждение указанной точки зрения ссылаются на легальную классификацию общей собственности: «Различается общая собственность с определением долей (долевая собственность) или без определения долей (совместная собственность)» (ст. 116 ГК РСФСР). Об общей собственности с определением и без определения долей говорят и принятые законодательные акты: Закон РСФСР «О собственности в РСФСР» (п. 2 ст. 3)¹ и Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик (п. 1 ст. 46).² В результате в правовой науке сложилось устойчивое представление об общей совместной собственности как о собственности, в которой отсутствуют доли, т. е. бездолевой.³

Такое представление основано на смешении двух принципиально различных вопросов: о наличии доли и ее определении, т. е. определении ее размера. Если в общей совместной собственности доля не определена, т. е. не выяснен ее размер, то это еще не значит, что эта доля вообще не существует.

«Доля в долевой общей собственности, — писал Д. М. Генкин,— принадлежит участнику ее в период существования общей собственности; отсюда право распоряжения этой долей, передача ее, переход по наследству. Участник совместной собственности колхозного двора при существовании совместной собственности доли не имеет. Отсюда он не может распоряжаться тем, что ему не принадлежит».⁴ С этим утверждением нельзя согласиться. Участник общей совместной собственности не может распорядиться своей долей не потому, что ее у него нет. Доли сособственников общего совместного имущества заранее не определяются. Соответственно нельзя распорядиться долей, если не известен ее размер. Презумпция равенства долей начинает действовать лишь ко времени выдела или раздела (п. 2 ст. 129 ГК РСФСР). До этого закон не допускает ни единого случая, когда можно было бы определить размер доли.⁵

Таким образом, какой бы вид ни приняла общая собственность — долевой или совместный, — в любом случае существует доля каждого сособственника. В одних случаях ее размер четко определен, в других— размер доли не может быть установлен до тех пор, пока ее обладатель не пожелает произвести выдел или раздел.

Пожалуй, наиболее спорными остаются вопросы о том, что представляет собой доля, на каком праве она принадлежит сособственнику и каково соотношение этого права с правом общей собственности.

До кодификации советского гражданского законодательства в 1961—1965 гг. господствующим в науке было рассмотрение доли как доли в праве собственности.⁶ Этому способствовала формулировка ст. 61 ГК РСФСР 1922 г.: «Право собственности может принадлежав двум или нескольким лицам, сообща, по долям (общая собственность)». Несмотря на то что Основы гражданского законодательства 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г. не дали определения доли, позиция сторонников ее понимания как доли в праве собственности по-прежнему находила и находит своих сторонников.⁷

Влияние этой теории сказалось и на позиции Верховного Суда как бывшей РСФСР, так и нынешней Российской Федерации. Такую позицию нельзя признать устойчивой, поскольку в одном случае Верховный Суд говорит о доле в праве собственности, а в другом — о доле в имуществе.⁸

Теория «доли в праве» оказала влияние также на разработку новых Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик: «Имущество может находиться в общей собственности двух или нескольких сособственников с определением долей каждого из них в праве собственности (долевая собственность), а в случаях, предусмотренных законодательными актами, — без определения долей (совместная собственность)» (п. 1 ст. 46). Этот факт вряд ли можно считать отрадным, так как подобная точка зрения далеко не безупречна. Она убедительно критиковалась и в русской дореволюционной и в советской литературе.⁹ Наиболее существенное возражение против этой теории состоит в том, что «право собственности неделимо само по себе, а представление о доле права лишено всякой юридической определенности».¹⁰ Никто из сторонников этой теории не дает в своих работах никакого представления о том, как должно делиться право собственности. Логично такое деление направить на содержание права собственности. Причем делить необходимо каждое правомочие в содержании права собственности, а не распределять их (каждое в полном объеме) между субъектами, как это имеет место при разделенной собственности.¹¹

Но в результате такого деления каждому участнику общей собственности принадлежали бы «все правомочия, но не в полном, а в урезанном объеме».¹² Это с необходимостью ведет к тому, что сособственник должен признаваться не носителем права собственности, а лишь носителем какой-то части права. Но субъективное право характеризуется тем, что оно либо существует, либо не существует. Обладание частью права говорит о том, что субъект не обладает ничем. Между тем у сторонников теории доли в праве собственности существуют высказывания совсем иного рода.¹³ Кроме того, такое понимание доли противоречит тому, которое подразумевается в п. 3 ст. 46 Основ гражданского законодательства и в ст. 121, 122, 130 ГК РСФСР, когда речь идет о выделе доли и праве кредитора обратить взыскание на долю в общем имуществе. Невозможно выделить часть права собственности, так же как невозможно обратить на нее взыскание.

Сторонники теории доли в праве собственности полагают, что возможно деление «по горизонтали» не только права общей собственности, но и права требования в обязательственном правоотношении в случае существования в нем множественности лиц на стороне кредитора.

Представляется, что деления права здесь не происходит так же, как и в праве общей собственности. В случае если кредиторам принадлежит солидарное требование, каждый из них может предъявить к должнику требование в полном объеме. Такое право требования принадлежит как каждому, так и всем вместе. Но это не означает, что право делится. Часть права не должна равняться самому праву. «Деление» общего права между всеми кредиторами не изменяет не только природу самого права, но и объем взыскания. Это позволяет говорить о том, что право отдельного кредитора требовать взыскание в полном объеме равно праву всех и не является частью какого-либо другого права.

В далеком обязательстве со множественностью лиц на стороне кредитора между ними делится не право требования, а объем взыскания. Но объем, на который имеет право каждый, не определяет природу притязания. Права требования каждого здесь однопорядковы по своей сущности. Каждый имеет не часть права, а одинаковые права на различный объем взыскания, не являющиеся частями такого же права требования, но в полном объеме. Деление объема взыскания не есть деление права требования. Последнего как особого субъективного права, принадлежащего всем вместе и надстраивающегося над правами требования каждого, не существует ни в долевом, ни в солидарном обязательстве.

Другой теорией доли, получившей менее широкое распространение в советском праве, является теория доли в стоимости имущества.¹¹ В дореволюционном русском праве эта теория нашла отражение в трудах Г. Ф. Шершеневича.¹⁵ Суть ее состоит в том, что субъекту общей собственности принадлежит не доля в вещи и не доля в праве собственности, а доля в самой стоимости вещи. Но это не сама стоимость, не стоимостная оценка натурального или денежного вклада, а показатель соотношения стоимостной оценки вклада каждого сособственника к стоимости всего имущества как частное от деления этих стоимостей. Это абстрактная величина, которая выражается в дроби.¹⁶

Основное возражение, которое встретила эта теория, состояло в том, что при такой постановке вопроса неясно, кому принадлежит вещь на праве собственности как определенный материальный объект, если каждый участник общей собственности имеет право не на вещь или ее часть, а лишь на какую-то долго в меновой стоимости.¹⁷

Возражая против этого, Р. П. Мананкова пишет, что нельзя противопоставлять вещь и ее меновую стоимость. Последняя является количественной характеристикой вещи. Поэтому если известно, что конкретные лица имеют право на определенные части в этой стоимости, вряд ли могут возникнуть сомнения в принадлежности самой вещи. «Общее имущество принадлежит на праве собственности всем сособственникам одновременно».¹⁸

Сомнения в этой аргументации вызывает, во-первых, правомерность выделения понятия «право на часть стоимости вещи». Его абстрактный характер не позволяет определить природу этого права. Р. П. Мананкова также не раскрывает его содержания. Во-вторых, признание помимо права на вещь права на ее количественную характеристику противоречит исходному тезису о невозможности противопоставления вещи и ее меновой стоимости, если не предположить, что право на меновую стоимость охватывается правом на вещь. Но в этом случае вместо того, чтобы использовать лишенный юридической определенности термин «право на часть стоимости», логичнее было бы говорить о праве на часть вещи, размер которой определяется посредством отношения ее стоимости к стоимости вещи в целом. И наконец, в-третьих, если все же допустить существование прав на части стоимости вещи, то это еще не означает принадлежности подобных прав только сособственникам. Поскольку вещные права имеют различную юридическую силу, можно говорить и о том, что обладатели различных прав на вещи имеют и различные права на их стоимость. Рассуждая таким образом, можно сделать вывод, что наибольшую юридическую силу имеют права на части стоимости, принадлежащие сособственникам. Но у нескольких иных титульных владельцев могут быть менее сильные права на стоимость вещи, переданные им собственником. Например, у нескольких арендаторов имущества может возникнуть право пользования по долям, в результате чего каждый из них получит и право на часть стоимости вещи, не будучи при этом сособственником. То есть обладание правами на части стоимости вещи, вопреки мнению сторонников теории доли в стоимости вещи, еще не указывает на субъектов права собственности.

Между тем у этой теории есть одно неоспоримое достоинство: она указывает на вполне реальную характеристику доли — ее меновую стоимость. Именно выяснение стоимости доли лица в общем имуществе «определяет количество материальных ценностей, принадлежащих участникам общей собственности».¹⁹ Такое высказывание сторонников критикуемой теории довольно определенно показывает, что стоимостная характеристика немыслима без ее материального носителя. Основная ошибка указанных авторов состоит в том, что эта характеристика, путь определения доли, смешивается с самой долей. Определение долей в стоимости есть лишь путь определения долей в вещи. Именно последние имеют значение для характеристики права общей собственности. Сделав один шаг к истине, сторонники указанной точки зрения остановились, фактически разорвав связь между материальным объектом и его количественной характеристикой.

Для раскрытия подлинного содержания понятия доли следует обратиться к незаслуженно забытой теории идеальной доли в вещи. В советском праве эта теория не пользовалась популярностью и была бездоказательно названа не более чем наивной.²⁰ К числу сторонников этой теории в советском праве с определенной степенью условности можно отнести Д. М. Генкина. Его позиция представляется двойственной. «Доле в праве, — писал он, — соответствует и доля в имуществе, являющемся объектом права общей собственности».²¹ Эта доля является идеальной, т. с. представляет собой долю в имуществе в целом, а не какую-либо конкретную часть имущества в натуре.²²

Расцвет учения об идеальной доле приходится на дореволюционную Россию. Характеризуя общую собственность, Д. И. Мейер писал, что каждому собственнику принадлежит идеальная доля вещи, материальная же часть каждого сохозяина не может быть определена. «Право общей собственности предполагает реальную нераздельность вещи, но не в том смысле, чтобы вещь не могла подлежать разделу: поэтому-то общее право собственности и называется римскими юристами dominium plurium pro indiviso. В каждой материальной частичке вещи, подлежащей общему праву собственности, стекается право собственности всех сохозяев; но если в каждом атоме каждому сохозяину принадлежит известная идеальная доля, то эта доля принадлежит сохозяину и в целой вещи, и, таким образом, лицу, имеющему право собственности сообща с другими лицами, pro indiviso, может принадлежать половина, треть, четверть вещи, словом, ее идеальная доля, но не указать, которая именно часть вещи принадлежит ему».²³

Эту теорию разделял также такой крупный исследователь общей собственности, как Н. Н. Товстолес.²⁴ Выводы, вытекающие из этой теории, нашли отражение в работах зарубежных юристов, а также в зарубежном законодательстве и в проекте российского Гражданского уложения.²⁵

В советских исследованиях, посвященных проблеме общей собственности, какая-либо критика указанной теории отсутствует. Возражения встречаем у Г. Ф. Шершеневича: «Затруднения (в определении объекта права каждого из сособственников. — Пояснение мое: Н. М.) не устраняются, когда за каждым из общих собственников признается право на идеальную долю в материальной вещи, так как вещь подлежит только материальному делению, а не идеальному. Притом совокупность прав на идеальные доли не определяет еще принадлежности материальной вещи».²⁶

Разберем эти аргументы. Во-первых, если вещь может быть поделена материально, то тем более ее можно поделить и идеально, т. е. мысленно. Приведенный выше отрезок из сочинения Д. И. Мейера прекрасно иллюстрирует механизм этого деления. Во-вторых, совокупность прав на идеальные доли, вопреки мнению Г. Ф. Шершеневича, дает представление и о принадлежности материальной вещи. Ибо идеальность доли противополагается ее реальности, т. е. фиксации объекта вещного права высокой степени четкости. Если за сособственником закреплена во владение и пользование определенная, строго фиксированная часть объекта общей собственности, то принято говорить о реальной доле.²⁷ Но это уже в строгом смысле не доля, так как подлинная доля как бы «разлита» во всей вещи. Локализация доли в одной части означает ее выдел, раздел вещи либо лишь техническое закрепление во владение и пользование. Однако идеальность доли не противополагается ее материальности, а, напротив, подразумевает ее. Доля материальна, так как материальна сама вещь, в которой она существует. Но доля в то же время идеальна, так как выделяется в вещи не путем указания на ее реальную часть (существуют вещи, где указание на реальную часть вообще немыслимо, это неделимые вещи, например корова), а путем фиксации гораздо менее высокой степени четкости: путем идеального, мысленного, абстрактного членения вещи. Доля идеальна, поскольку не представляет собой реальную часть вещи, и одновременно материальна, поскольку существует в материальной вещи.

В силу своей материальности доля может быть объектом любого вещного права. Здесь мы подошли ко второму, не менее сложному вопросу о том, какова же природа права субъекта общей собственности на долю и каково его соотношение с правом общей собственности.

Немногие авторы определенно отвечают на эти вопросы. Так, М.В. Зимелева дает весьма туманное представление о правах каждого сособственника. С одной стороны, она отмечает, что права эти лишены той полноты и исключительности, которая в пределах закона в той или иной мере является атрибутом права собственности. С другой стороны, сособственник имеет определенную долю права на общую вещь и в пределах доли может осуществлять ряд собственнических полномочий независимо от других сособственников.²⁸ За каждым из сособственников признаются полномочия собственника, хотя и в доле, которые представляют собой определенное право. Из этих рассуждений природу права сособственника усмотреть трудно. Право же собственности за ним отрицается как в отношении всей вещи, так и в отношении доли.²⁹

Немногим конкретнее рассуждения Д. М. Генкина. Все правомочия собственников, как упоминалось выше, он подразделяет на правомочия в отношении всего имущества, равные для каждого сособственника в силу равенства волеизъявлений и не зависящие от размера доли, и правомочия в отношении доли в праве, для осуществления которых необходима уже не общая, а личная воля.³⁰ Но здесь в его рассуждения вкрадывается совершенно необъяснимая путаница, если не предположить, что идеальной доле в имуществе Д. М. Генкин сообщает вполне материальный характер. Он пишет, что сособственник осуществляет в отношении принадлежащей ему доли в общем имуществе правомочия собственника. Но правомочия собственника можно осуществлять лишь в отношении материального объекта. Казалось бы, что, не определяя природу прав собственников на всю вещь, автор недвусмысленно определяет право участника общей собственности на долю как право собственности. Но Д. М. Генкин тут же перечеркивает подобный вывод, сообщая, что в отношении доли сособственник обладает лишь правом распоряжения. Правомочия же владения и пользования не могут относиться к доле данного собственника, ибо владение и пользование предполагают наличие конкретного реального объекта, а не идеальной доли. Таким образом, сособственник, с одной стороны, осуществляет правомочия собственника в отношении доли в имуществе, а с другой—лишен возможности осуществлять два из них. Этого противоречия можно было бы избежать, если признать, что по отношению к доле как материальному объекту, выраженному идеальным образом, возможны правомочия владения и пользования, но осуществляемые не иначе, как в отношении самой вещи. Владея и пользуясь всей вещью, сособственник владеет и пользуется одновременно своей долей. Такого вывода Д. М. Генкин, однако, не делает.

Сторонникам теории доли в стоимости принадлежат детальные разработки, касающиеся правомочий каждого из «собственников. Так, М. Г. Маркова считает, что каждый из сособственников обладает полным субъективным правом собственности, является собственником. Субъективные права собственности каждого образуют субъективное право общей собственности, которое не включает в себя иного содержания, кроме суммы принадлежащих сособственникам правомочий. Специфика права собственности каждого из сособственников состоите том, что ему принадлежат правомочия по отношению как ко всей общей вещи, так и к своей доле (в стоимости имущества). В отношении общего имущества каждый из сособственников обладает правомочиями по владению, пользованию и распоряжению. При этом необходимо согласие всех сособственников. В отношении, доли участник общей собственности имеет право распоряжения (выдел, раздел, отчуждение). Правомочия же владения и пользования могут осуществляться, как правило, только по отношению к вещи в целом. По отношению к доле они осуществляются тогда, когда доля стоимости, принадлежащая сособственнику, конкретизируется в определенной доле имущества.³¹ Сходные построения имеются и у Р. П. Мананковой, за тем лишь принципиальным исключением, что у каждого «собственника помимо триады в отношении всей вещи и права распоряжения в отношении доли есть входящее в состав его права собственности право преимущественной покупки.³²

Итак, сторонники этой теории не просто наделяют каждого из сособственников равными правами в отношении всего имущества (Д. М. Генкин), а признают, что это равенство возникает в силу не равного волеизъявления, а природы этих прав: это права собственности каждого участника общей долевой собственности. Но совершенно открытым остается вопрос: как же соотносятся абсолютные права собственности на одно и то же имущество? Что заставляет сособственников искать согласия при осуществлении правомочий по владению, пользованию и распоряжению, а не добиваться в силу своего исключительного права собственности устранения других сособственников от обладания вещью? Почему в случае распада отношений общей собственности собственник имеет право лишь на выдел доли и раздел, а не на все имущество? Ответ на эти вопросы может быть только один: право каждого сособственника в отношении общей вещи, если таковое есть, не является исключительным, не может быть осуществлено по своему усмотрению. Если в отношении вещи существует исключительное право, то оно должно принадлежать либо всем сразу и никому в отдельности, либо вообще никому не принадлежать. И то, и другое противоречит природе субъективного права.

Наконец, ряд отечественных и зарубежных ученых признают за каждым из сособственников право собственности на долго.³³ Но этот верный по сути вывод приводит некоторых из них к полной деформации исходной концепции. Так, Е. А. Суханов, понимая долю как часть права собственности, тем не менее говорит о ней как об объекте права собственности ее обладателя.³⁴ Но объектом права собственности может быть лишь материальный объект, а не субъективное право, а тем более — часть права.

Не меньшее противоречие вносит вывод о принадлежности каждому из сособственников в общей долевой собственности права собственности на определенную долю общего имущества в концепцию В. Ф. Маслова. По его мнению, помимо права собственности на долю, каждый участник общей собственности имеет также «право собственности не на какую-то определенную часть (реальность) вещи, а на все имущество в целом (на всю вещь)».³⁵ То есть за каждым из сособственников признаются два права собственности: одно на всю вещь, другое на ее долю. Ответ на вопрос о том, что такое доля, содержится в более ранней работе В. Ф. Маслова. Это «доля в ценности (стоимости) общего имущества, доля в ценностном выражении».³⁰ Вряд ли, однако, доля в ценности, так же как и доля в праве, может быть объектом права собственности. Но даже если долю понимать как идеальную часть материальной вещи, не может быть двух различных прав собственности на целое и его часть. Объект должен быть один. На это справедливо указывает Р. П. Мананкова, но под объектом она понимает все общее имущество.³⁷ На самом же деле единственным объектом права собственности должна признаваться доля каждого в общем имуществе. Она вполне удовлетворяет критерию всякого объекта права собственности — его материальности.³⁸ Удовлетворяет доля и другому критерию объекта права собственности — его индивидуальной определенности. Начальной ступенью индивидуализации доли служит отграничение вещи, в которой она существует, от круга подобных вещей. Далее индивидуализация доли в самой вещи идет по пути указания не на реальную часть последней, а на единственно возможную определенную характеристику доли — количественную (стоимость, размер, вес и т. д.) и соотношение этой характеристики с аналогичной характеристикой вещи в целом, выраженное в дроби. В период существования общей совместной собственности индивидуализация заканчивается на начальном этапе путем указания на наличие неизвестных пока долей сособственников в индивидуально определенной вещи. Констатация того факта, что доля не существует в иных вещах, нетождественна данной определенной вещи, отграничена от долей иных сособственников, достаточна для того, чтобы говорить об индивидуализации доли. Конечно, эта индивидуализация менее четкая, чем у вещей, но она обусловлена спецификой доли, которая, будучи объектом права собственности, не является вещью. Владеть и пользоваться долей собственник может, лишь владея и пользуясь всей вещью, распоряжаться же долей он может независимо от других сособственников.

Возможность признания доли объектом права собственности логически следует из ее понимания одновременно как идеальной и материальной. В качестве объекта права собственности долю признает австрийское Гражданское уложение (ст. 829). Составленный в 1890 г. проект 3-й книги русского Гражданского уложения закреплял в ст. 76 норму о «том, что каждый соучастник имеет исключительное право собственности на принадлежащую ему долю". А в объяснениях к этой статье авторы проекта подчеркивали, что согласно ей «доля в общем имуществе составляет предмет отдельного исключительного права каждого соучастника, есть вместе с тем и самостоятельный предмет гражданского оборота, судьба коего определяется по усмотрению участника общей собственности».³⁹ Анализ этих положений был подменен в советской литературе утверждением, «что теории подобного рода конструктивно представляются в высшей степени несостоятельными».⁴⁰

Проведенный анализ с необходимостью приводит к выводу о том, что доля вещи должна быть наряду с самой вещью признана объектом гражданских прав. В будущем Гражданском кодексе Российской Федерации необходимо выделить отдельную статью «Объекты гражданских прав», как это сделано в Основах гражданского законодательства 1991 г. Включение доли в перечень объектов не только закрепит в законодательстве глубинную структуру общей собственности, но и явится свидетельством признания за обладателем доли таких же вещных прав, как и за обладателем вещи, обеспечит их надлежащую защиту.

Суммируя изложенное, укажем, что доля представляет собой идеальную, мысленную часть материальной вещи. Субъект общей собственности имеет на нее право собственности и не имеет аналогичного права на доли остальных сособственников и на всю вещь в целом. Владение и пользование всей вещью одним из сособственников представляет собой владение и пользование как своей долей, так и долями остальных сособственников, передавших ему на время эти правомочия в силу связывающих их обязательств. Специфика права общей собственности, состоящая в том, что в единой вещи существуют объекты прав собственности каждого участника — доли, и необходимость осуществления действий по владению, пользованию и распоряжению вещью в целом приводят к сложнейшей взаимозависимости сособственников, существенно влияющей на содержание их прав на долю. Каждый из участников общей собственности, как обладатель субъективного права собственности, находится в абсолютном правоотношении со всеми третьими лицами, в том числе и с остальными сособственниками. Но с последними его объединяет и особая правовая связанность. Автор этих строк разделяет позицию германского законодателя, который отнес урегулирование такой взаимосвязанности к сфере обязательственного права. Так, отношения продавца доли в общей собственности (должника) и преимущественного покупателя (кредитора) урегулированы в разделе седьмом книги второй «Обязательственное право» германского Гражданского уложения (§504—514). Прочие отношения сособственников: порядок установления управления и пользования общим имуществом, распределения плодов, несения расходов, раздела и т. д. урегулированы в этом же разделе в главе 15 «Общность права» (Gemeinschaft), иначе — обязательства, возникающие вследствие общности прав (§741—758). Это тем не менее не помешало германскому законодателю выделить в разделе «Право собственности» главу «Общая собственность», куда вошли характеристика правового режима такого объекта права общей собственности, как земельный участок и порядок предъявления сособственниками претензий против третьих лиц (§ 1008—1011).

Право общей собственности существует лишь в объективном смысле, т. е. как система норм, регулирующих правомочия сособственников в отношении своих долей и отношения их с третьими лицами. Субъективного права общей собственности как единого права всех сособственников не существует, ибо у него нет объекта. В общей собственности объектом субъективного права может быть только доля вещи, а не сама вещь.

Следовательно, не может быть и правоотношения общей собственности, ибо отсутствует важнейший элемент его содержания — субъективное право.

Говоря о субъектах права общей собственности, необходимо иметь в виду, что это не более, чем словесный прием. За данным термином скрываются собственники долей в имуществе, а не субъекты какого-либо особого, надстраивающегося над их правами, субъективного права собственности.

На первый взгляд может показаться, что поскольку за правом общей собственности скрываются собственники долей в имуществе, то при разделе общей собственности ничего не должно меняться, тогда как на самом деле правовое положение бывших сособственников становится существенно иным. Но это только кажущееся противоречие. При разделе прекращается прежнее абсолютное правоотношение, в котором участвовал каждый из сособственников, так как меняется его объект: была доля, стала вещь (часть вещи). Кроме того, между сособственниками прекращается обязательственно-правовая связь, существовавшая в силу общности прав.

Доля в общей собственности является лишь объектом индивидуальной собственности участника. Соединение долей представляет собой вещь. Ее можно именовать объектом права общей собственности. Этот так называемый объект имеет ту же природу, что и субъекты права общей собственности. Речь идет не об объекте некоего субъективного права собственности, а об имуществе (вещах), в котором имеются доли субъектов (участников) общей собственности. К этой фикции есть смысл прибегнуть, чтобы отразить правовой режим вещи в целом. Ведь прежде всего она, а не доля имеет значение для удовлетворения тех или иных потребностей сособственников. Но бывают случаи, когда именно доля способствует удовлетворению интереса: продажа ее; покупка не с целью владения и пользования вещью или ее частью, а с целью получения дохода (покупка доли в здании, сдаваемом в аренду); передача доли вещи в аренду (указание в договоре, что в аренду передается не строго определенная часть вещи, выделенная сособственнику в соответствии с долей, а именно доля, в соответствии с которой в аренду выделяется часть вещи, и локализация последней в вещи может быть изменена по решению сособственников, но право аренды сохраняется и в отношении вновь выделенной части) и т. д.

Поскольку нет субъективного права общей собственности, отсутствуют и составляющие его элементы. Поэтому юридически некорректно говорить о содержании субъективного права общей собственности.⁴¹ Но если под этим правом понимать совокупность прав каждого на его долю, не составляющих субъективного права на вещь в целом, то о содержании права общей собственности говорить не правомерно. Сюда не включаются обязательственно-правовые отношения между сособственниками, которые лишь оказывают влияние на содержание правомочий собственников, находясь вне его. Под содержанием права общей собственности следует понимать правомочия по владению, пользованию и распоряжению своей долей, которые могут осуществляться каждым участником общей собственности согласованно, так, что на поверхности предстает панорама владения, пользования и распоряжения как бы общим имуществом в целом. Правомочия эти могут осуществляться и по личному усмотрению каждого, отличному от усмотрения остальных. В результате налицо будет осуществление каждым права собственности на свою долю (продажа доли).

Несмотря на то что право общей собственности не представляет собой единого субъективного права, оно не является бессмысленным обобщением, пустым приемом юридической техники. Это понятие наполнено глубоким реальным содержанием. За правом общей собственности стоят полноценные субъективные права собственности объединенных общностью имущества лиц на их доли. Эти права нуждаются во всестороннем исследовании.

* Аспирант С.-Петербургского государственного университета.

¹ Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР.

1990. № 30. Ст. 416.

² Ведомости Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. 1991. № 26. Ст. 733.

³ Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 149; Маслов В. Ф. Основные проблемы права личной собственности в период строительства коммунизма в СССР. Харьков, 1968. С. 134—135; Суханов Е. А. Лекции о праве собственности. М., 1991. С. 174, и др.

⁴ Генкин Д. М. Указ. соч.

⁵ В литературе соображение о наличии доли в совместной собственности было высказано М. Г. Марковой (Маркова М. Г. Понятие и содержание права общей собственности // Очерки по гражданскому праву. Л., 1957. С. 84). Однако она считала, что известен даже ее размер, равный для всех субъектов общей собственности. Но равенство долей предполагается при решении вопроса о выделе и разделе. Во всех иных случаях какой-либо конкретный размер доли не предусматривается.

⁶ См.: Зимелева М. В. Общая собственность в советском гражданском праве //Ученые записки ВИЮН. М. 1941. Вып. 2. С. 5—6; Генкин Д. М. Указ. соч. С. 131.

⁷ Советское гражданское право: В 2-х ч. Ч. 1. Л., 1982. С. 295; Советское гражданское право: В 2-х т. Т. 1. М., 1985. С. 381—382; Суханов Е. А. Указ. соч. С. 166.

⁸ Так, в подпункте «б» п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР № 4 от 10 июня 1980 г. «О некоторых вопросах, возникающих в практике, рассмотрения судами споров о выделе доли сособственнику и определении порядка пользования домом, принадлежащим гражданам на праве общей собственности» говорится о доле в праве общей собственности на лом, а в п. 8 этого же постановления — о доле в имуществе, понимаемом как совокупность вещей (Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1980. № 9; 1984. № 4). Не изменилось такое неопределенное понимание доли и до сего дня. В определении Судебной коллегии по гражданским делам Российской Федерации от 16 января 1992 г. по делу Дадьяновой И. К. и Дадьяновой Т. II. о выплате компенсации при разделе дома речь идет о доле в праве собственности на жилой дом (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1992, № 5. С. 3), а в разъяснении по делу Балаян, опротестованному Председателем Верховного Суда РФ,—о доле дома (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1992. № 6. С. 13).

⁹ Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. В 2-х т. Т. 1. М., 1914. С. 358—359; Маркова М. Г. Указ. соч. С. 79—83; Мананкова Р. П. Правоотношение общей долевой собственности по советскому законодательству. Томск, 1977. С. 19—34.

¹⁰ Шершеневич Г. Ф. Указ. соч.

¹¹ Необходимо подчеркнуть.., — писал А. В. Венедиктов, — что при разделенной собственности раздел власти и интереса между несколькими индивидами и коллективами либо между коллективом и индивидом происходит не «по горизонтали», как это имеет место при общей долевой (condominium) или совместной (gesamteigentum) собственности, а «по вертикали», т. е. когда за каждым из носителей собственности признается не часть (определенная или неопределенная) одного и того же права собственности, а различные по своему характеру и объему правомочия" (Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1948. С. 65).

¹² Маркова М. Г. Указ. соч. С. 81.

¹³ Так, Д. М. Генкин писал: «...говоря о доле в праве собственности, о доле в трех правомочиях, принадлежащих собственнику, надо различать правомочия каждого из сособственников в отношении всего имущества в целом... и правомочия каждого из сособственников в отношении его доли в праве собственности» (Генкин Д. М. Указ. соч. С. 153).

¹⁴ Маркова М. Г. Указ. соч. С. 82—83; Мананкова Р. П. Указ. соч. С. 22—23.

¹⁵ Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 359.

¹⁶ Мананкова Р. П. Указ. соч. С. 23.

¹⁷ Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1967. С. 455.

¹⁸ Мананкова Р. П. Указ. соч. С. 24.

¹⁹ Маркова М.Г. Указ. соч. С. 82.

²⁰ См.: 3имелева М.В. Указ. соч.

²¹ Генкии Д.М. Указ. соч. С. 154.

²² Там же.

²³ Мейер Д. И. Русское гражданское право. СПб., 1902. С. 284.

²⁴ Товстолес Н. Н. Общая собственность во русскому гражданскому праву. Вильна, 1900. С. 153—154, 168.

²⁵ См.: Зимелева М. В. Указ. соч. С. 7—8.

²⁶ Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 358

²⁷ Суханов Е. А. Указ. соч. С. 167.

²⁸ Зимелева М. В. Указ. соч. С. 4, 9.

²⁹ Там же. С. 6, 8.

³⁰ Генкин Д. М. Указ. соч. С. 153—154.

³¹ Маркова М. Г Указ. соч. С. 87, 91, 93.

³² Мананкова Р. П. Указ. соч. С. 11, 53, 77, 80—81, 94, 99, 100—101, 178.

³³ Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. В 2-х т. Т. 2. М., 1960. С. 72—73; Маслов В. Ф. Указ. соч. С. 134; Суханов Е. А. Указ, соч. С. 170; Товстолес Н. Н. Указ. соч. С. 168.

³⁴ Суханов Е. А. Указ. соч. С. 366, 170.

³⁵ Маслов В. Ф. Указ. соч. С. 134.

³⁶ Маслов В. Ф. Вопросы общей собственности в судебной практике. М., 1963. С. 3.

³⁷ Мананкова Р. П. Указ. соч. С. 94.

³⁸ Именно такую позицию занимал Н. Н. Товстолес (Указ. соч. С. 153—154;
159, 168).

³⁹ Цит. по: Зимелева М. В. Указ. соч. С. 7-8.

⁴⁰ Там же. С. 8.

⁴¹ Тот факт, что право общей собственности не включает в себя иного содержания, кроме суммы принадлежащих собственникам правомочий, признавался М.Г. Марковой, которая, тем не менее, именовала право общей собственности субъективным (Указ. соч. С. 91).