Теория государства и права. Лекции. Функции государства.

Решение задач из практикума по гражданскому праву под ред. Н.Д. Егорова, А.П. Сергеева. Часть I.
Решение задач из практикума по гражданскому праву под ред. Н.Д. Егорова, А.П. Сергеева. Часть II.

StudLance.ru

Формирование функций государства происходит в про­цессе своеобразного разделения организационно-управленчес­кого труда, в ходе которого выясняется, что берет на себя государство и что остается обществу, решающему часть за­дач самостоятельно в форме самоуправления. Это разделение протекает, как правило, в острой борьбе, ибо связано с опре­делением меры свободы людей и пределов вмешательства го­сударства в частную и общественную жизнь своих граждан (подданных). С точки зрения либерально-демократических доктрин, та­кое вмешательство должно быть минимальным. И через 200 лет по-прежнему актуальны слова Адама Смита о том, что после падения феодализма, "поскольку совершенно отпадают все системы предпочтения или стеснений, очевидно остается и сама собой утверждается простая и незамысловатая систе­ма естественной свободы. Каждому человеку, покуда он не на­рушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои инте­ресы и вступать в конкуренцию своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица или даже целого со­словия. Государь совершенно освобождается от обязанности, при выполнении которой он всегда будет подвергаться бес­численным обольщениям и заблуждениям, и надлежащее вы­полнение которой недоступно никакой человеческой мудрости или знанию, — от обязанности руководить трудом частных лиц и направлять его к занятиям, наиболее соответствующим интересам общества.

Согласно системе естественной свободы, государю надлежит выполнять только три обязанности: во-первых, обязанность ограждать общество от насилий и втор­жений других независимых обществ; во-вторых, обязанность ограждать, по мере возможности, каждого члена общества от несправедливости и угнетения со стороны других его членов, или обязанность установить строгое и беспристрастное от­правление правосудия; и, в-третьих, обязанность создавать и содержать учреждения, создание и содержание которых не мо­жет быть в интересах никаких определенных лиц или неболь­ших групп, ибо прибыль от них никогда не сможет окупить затраты любого отдельного лица или небольшой группы лиц, хотя зачастую они смогут с лихвой окупиться большому об­ществу" (очевидно, что в нашем контексте слово "государь" — синонимично государству, — JI. С.) [90; 102, 53-54]. Как легко заметить, Адам Смит стремится обосновать максимальную свободу человека, живущего в условиях ры­ночного хозяйства. Государство должно лишь обеспечить не­прикосновенность этих предпосылок. Они равны для всех, отчего и являются "общим делом", выполняемым государ­ством в Новое время.

Функции государства ограничивают­ся, таким образом, обороной (1), определением меры свободы каждого посредством установления одинаковых для всех пра­вил и обеспечения правосудия как средства решения социаль­ных конфликтов между членами общества (2) и организаци­ей учреждений, которые не могут быть созданы отдельными лицами, но которые необходимы всем им, например, почты, полиции и т.д.(3) [102, 55-68].

Современный либерализм (М. Фридман, Ф. А. Хайек и др.) исходит из саморегуляции обменных отношений. Рынок дей­ствует таким образом, что индивид А, производящий товар X, может удовлетворить свою потребность в товаре Y, произво­димом индивидом В, лишь в процессе обмена, то есть удовле­творив потребности индивида В в товаре X. Никто и ничто, кроме собственных потребностей, не гонит его на рынок и не побуждает к обмену. Никто не регулирует обменный процесс. Индивиды А и В сами находят друг друга. Ими движет толь­ко "невидимая рука" (А. Смит) их потребностей. И посколь­ку речь идет об отношениях не только А с В, а всех со все­ми, постольку рынок удовлетворяет всеобщие потребности, общественный интерес. Индикатором потребностей являются цены, складывающиеся под влиянием спроса и предложения и потому отражающие потребности населения сообразно его покупательской способности. Государственное планирование в масштабах общества представляется современному либерализму принципиально невозможным. Государство, берущееся за это, обнаруживает пагубную самонадеянность" [107].

Ни одно правительство, ни один государственный орган ни при каких обстоятель­ствах не в состоянии обладать информацией, необходимой для принятия оптимальных решений о том, что нужно делать на каждом рабочем месте. Тот, кто на нем находится, будет осве­домлен полнее и потому выполнит работу успешнее по своему разумению, чем по указанию сверху. В этом современный ли­берализм видит причину краха общества, экономика которого была основана на государственной собственности и централи­зованном планировании. По законам общественных отношений свобода индивида должна быть максимально возможной, в том числе и в обла­сти хозяйства.

Пределы вмешательства государства в де­ла людей определяются необходимостью обеспечить порядок, при котором осуществление свободы индивидом не должно препятствовать всем другим индивидам осуществлять свою свободу. Вмешательство государства в частную сферу се­мьи, быта, культуры (первый уровень гражданского обще­ства), как правило, исключается и может иметь место толь­ко в целях обеспечения личной или общественной безопасно­сти. Государственный надзор за обеспечением порядка воз­можен лишь в сферах экономики и политики, ибо именно в этих областях прежде всего реализуется главная функция го­сударства — решение общих дел. Вмешательство государ­ства допустимо здесь постольку, поскольку оно необходимо для осуществления этой функции. Однако эти ясные с точки зрения чистой теории положения внедряются в практику с большим трудом. Причина этого не только в том, что значительная часть экономистов, социоло­гов, юристов в принципе не приемлет либеральных воззрений. Дело еще и в том, что доктрина невмешательства государ­ства в дела общества и личности и особенно в хозяйствен­ную сферу не в состоянии объяснить многие общественные, в том числе экономические процессы, а следовательно, и лечь в основу социально-политических программ, реализация кото­рых могла бы воспрепятствовать их развитию в нежелатель­ную сторону.

В частности, свободному рынку, функциониро­вавшему при полном невмешательстве государства в область обменных отношений, пришлось выдержать испытание же­сточайшими экономическими кризисами, поразившими капи­талистическое общество в конце XIX в., в 1929-32 гг., в 1937 г. и т.д. Они не только подробно описаны, но и проанализирова­ны многими экономистами, историками народного хозяйства, криминологами, и здесь нет нужды повторять уже известное. Достаточно сказать, что в результате кризиса 1929 - 32 гг. мировое производство сократилось более, чем на 40%, множе­ство людей разорилось, превратилось в безработных, бездом­ных бродяг, большинство предпринимателей обанкротилось, часть из них покончила жизнь самоубийством,, почти полно­стью исчез средний класс и т.п. Столь разрушительные экономические катаклизмы приве­ли общественную мысль, ищущую пути оздоровления капита­лизма, к признанию необходимости регулировать рыночные отношения. Поскольку такое регулирование — общее дело на­селения, постольку и осуществлять его может только орган, для этого предназначенный, — государство. Крайней формой отрицания либерально-демократической доктрины является научный социализм, требующий пол­ной ликвидации свободного рынка и замены его планово- распорядительными хозяйственными связями. Однако, полу­чив известную популярность в 30-е гг., социалистические идеи ныне выходят из моды, будучи скомпрометированы не­удачным опытом построения коммунистического общества в Советском Союзе и в странах Восточной Европы.

Гораздо более убедительными представляются рекоменда­ции англичанина Дж. М. Кейнса, получившего за свою на­учную и общественную деятельность титул лорда. Опираясь на доводы, которые выглядели особенно доказательно потому, что основывались на фактах эпохи великой депрессии (так об­ществоведы Запада именуют период капиталистических кри­зисов 1929-32 гг.), Кейнс пришел к выводу о том, что само­корректирующаяся экономика и саморегулируемый рынок — иллюзии и что только государство может помочь избежать стагнации, хаоса, катастрофических спадов производства, а стало быть, и социальных катаклизмов. Здесь не место углубляться в анализ экономических мер, направленных на регулирование рыночного хозяйства. Они подробно описаны в экономической литературе [28; 67], и нам достаточно ограничиться их самой общей характеристикой. Практические рекомендации Кейнса и его прямых и отдален­ных последователей (американца Дж. К. Гэлбрейта, его со­отечественника В.. В. Леонтьева и др.) ие предполагают пря­мого государственного вмешательства в деятельность пред­приятий и корпораций. Влияние государства ограничивает­ся преимущественно дифференциацией налоговой политики и целенаправленным размещением выгодных государствен­ных заказов. Например, та хозяйственная сфера, которая, с общественной точки зрения, нуждается в ускоренном разви­тии, облагается налогом в существенно меньшей мере, вслед­ствие чего вложенный в нее капитал дает большую прибыль по сравнению с вложениями в другие хозяйственные отрасли. Благодаря этому она "притягивает" свободные деньги и день­ги из иных экономических областей. В результате развитие общественно важной сферы национального хозяйства получа­ет необходимый толчок. Аналогично этому ускоренное развитие отдельных сфер хозяйства обеспечивается размещением среди фирм и корпо­раций выгодных государственных заказов, благодаря кото­рым в известных пределах гарантируется реализация таких важнейших программ, как военные, космические, экономиче­ские и т.д.

Предельно повышая налоговые ставки на ту часть прибы­ли, которая предназначается на личное потребление предпри­нимателя, и существенно снижая на ту ее часть, которая идет на расширение производства и заработную плату наемным работникам, государство стимулирует экономический рост и не допускает дисбаланса между спросом и предложением, на­рушение которого является, как известно, главной причиной экономических кризисов. Эти предложения внедрены в государственную практику ряда стран Запада и приносят свои плоды. Многие утвержда­ют, что послевоенное "экономическое чудо" в капиталисти­ческом мире — эффект осуществления рекомендаций Кейнса, Гэлбрейта, Леонтьева и др. На практике ни принципы либерализма, ни принципы то­тального всевластия государства в экономике полностью не реализовались нигде. Хотя такие попытки предпринимались, они ни в одной стране сколько-нибудь полного успеха не при­несли. По-видимому, речь должна идти о синтезе названных принципов, т.е. не об устранении государства из хозяйствен­ной жизни, а о необходимом ограничении его вмешательства в рыночную экономику. С этими изменениями в понимании роли государства в ре­гулировании экономических отношений связана и идея о "го­сударстве благоденствия", или так называемом социальном государстве. Мысль о том, что в число общих дел, которые должно осуществлять государство, должна входить и соци­альная защита населения, начала распространяться в обще­ственном сознании еще в прошлом веке.

Первоначально вос­принимаемая как некая современная модификация монаршей заботы о своих подданных, она реализовывалась в институте государственных пенсий, в социальном страховании рабочих и т.д. Однако о превращении социальной политики в глав­ное направление деятельности государства как о реальности заговорили лишь во время второй мировой войны. Импульс исходил из Великобритании. Там впервые и появилось поня­тие социального государства, сформулированное в знамени­том плане Бевериджа, предложенном британским парламен­том лейбористскому правительству в 1942 г. и ставшим мо­делью для многих государств послевоенной Европы. Как от­мечает немецкий историк Г. Риттер, произошел переход от социального страхования рабочих к всенародному страхова­нию [87, 59]. В США идея социального государства была восприня­та позднее, чем в странах Европы. "Средний американец", т.е. господствующий в Америке тип общественного сознания, предпочитал веру в собственные силы, основанную на глубо­ко укоренившемся в американском обществе принципе инди­видуализма. Г. А. Риттер выделяет три типа социального государства. Первый тип — "позитивное государство", в котором социаль­ное обеспечение основано на индивидуализме и защите корпо­ративных интересов и в котором государственная социальная политика является лишь средством контроля; второй — соб­ственно социальное государство, в котором проводится по­литика полной занятости, обеспечивается гарантированный минимальный уровень жизни и равенство шансов на успех; третий — "государство благосостояния", в котором "обеспе­чивается равенство, кооперация и солидарность" и социаль­ная политика для всех одинакова; в нем должны уменьшать­ся различия в зарплате, гарантироваться полная занятость, обеспечиваться трудящимся доминирующего положения в по­литике [87, 12-15].

Будучи только моделями, эти типы соци­ального государства нигде не были реализованы в полной ме­ре и отражают лишь тенденции в изменениях государствен­ной социальной политики на Западе. При этом нельзя не от­метить, что принцип социальной безопасности населения и требование не только юридического, но и материального ра­венства находятся в противоречии с идеей свободы и концеп­цией правового государства, в котором государственное вме­шательство в частные и общественные дела ограничиваются необходимым минимумом. Как подчеркивает Риттер, соци­альное государство содержит в себе опасность установления тотального контроля и управления обществом сверху, но оно же, по его словам, способствует росту реальной свободы, ли­квидируя бедность, и социализации индивида. "В этой двой­ственности, — заключает немецкий историк, — заключены одновременно и опасность, и шансы на успех социального го­сударства" [87, 20-21]. Итак, пределы вмешательства государства в частные и об­щественные дала изменяются в ходе исторического развития и с учетом социальных и культурных особенностей отдельных стран и народов.

StudLance.ruStudLance.ru