PrimeHelp.ru

Правонарушение и правонарушаемость рассматрива­лись в юридической теории как соотношение единичного (пра­вонарушения) и общего (правонарушаемости). Причем на протяжении длительного времени под правонарушаемостью понималась совокупность правонарушений, совершенных в данный отрезок времени в данном месте. Наряду с этим в советской литературе всегда считалось общепризнанным, что правонарушаемость — социальное явление. Противоре­чие между этими положениями до недавнего времени не бы­ло предметом теоретического рассмотрения. Между тем оче­видно, что правонарушение — социально значимый акт ин­дивидуального поведения, включающий в себя помимо обще­ственных моментов биологические, физиологические, психо­логические характеристики. Правонарушаемость же как со­циальное явление представляет собой одну из характеристик общества, один из параметров, отражающих состояние со­циального организма, и порождается, следовательно, одними только социальными причинами. Учитывая это, правонару­шаемость иногда определяется не как совокупность правона­рушений, а как социальное явление, выражающееся во всем их множестве. Это уточнение равнозначно признанию того, что правонарушаемость сложный общественный феномен, социальная сущность которого проявляется в виде совокуп­ности отдельных правонарушений. Однако, несмотря на при­менение здесь терминов диалектической логики (сущность и явление), проблема не стала яснее, ибо по-прежнему остается нераскрытым, в чем заключена специфика социального фено­мена, явление которого — все множество совершенных пра­вонарушений. Тем не менее направление дальнейших иссле­дований правонарушаемости намечено в данном случае пра­вильно. Исходными методологическими положениями следует считать общесоциологические тезисы о том, что, во-первых, социальное может порождаться только социальным, и, во- вторых, источником (движущей силой) любого процесса явля­ется противоречие.

В советской литературе отмечалось, что противоречи­ем, порождающим правонарушаемость, является несовпаде­ние уровня развития производительных сил и потребностей общества. Тем самым признается не только общественный ха­рактер источника правонарушаемости, но и то, что она имеет общие корни с другими, в том числе и позитивными социаль­ными явлениями. При таких условиях задача состоит в том, чтобы выяснить те особенности социальных структур, кото­рые в одних случаях порождают позитивное, а в других — негативное поведение. Количественные характеристики правонарушаемости от­носительно устойчивы и в каждый данный исторический мо­мент совпадают с совокупностью отдельных правонаруше­ний.

На подобных количественных характеристиках основы­ваются криминологические и подобные им прогнозы и осуще­ствляется планирование борьбы с правонарушаемостью. Од­нако эти характеристики тем не менее не вскрывают не только сущности правонарушаемости, но и ее качественных осо­бенностей как социального явления. В этом случае различие между понятиями "правонарушение" и "правонарушаемость" носит чисто количественный характер. Опыт изменения нашего законодательства свидетельству­ет об отсутствии четкого критерия, который позволял бы из­мерять степень социальной опасности тех или иных деяний. Общим социологическим признаком общественной опасности правонарушения, как уже указывалось нами, является его не­соответствие законам развития данного социального организ­ма. Исходя из этого, можно предположить, что шкала обще­ственной опасности деяний должна строиться как континуум, представляющий собой дискретные величины, которые выра­жают меру противостояния общественно значимого поведен­ческого акта направлению развития общества. Ввиду отсутствия теоретических разработок в этой обла­сти законодатель до сих пор пользуется данными, полученны­ми в результате исторического опыта. При этом в ряде случа­ев степень общественной опасности определяется субъектив­но.

До тех пор пока теория не разработает надежных крите­риев определения общественного вреда правонарушения, со­храняется опасность несовпадения совокупности противоза­конных деяний с реальным множеством негативно отклоняю­щихся поведенческих актов. Между тем эти акты также пред­ставляют собой феномен правонарушаемости: правонаруше­ние есть то, что противоречит праву, а не только закону. Необходимо подчеркнуть, что ряд деяний, сегодня оцени­вается законом как нарушение официально введенных им за­претов, но не выступает в качестве проявления феномена пра­вонарушаемости, ибо, покушаясь на закон, на право не поку­шается. Качественная особенность правонарушаемости (в отличие от особенностей отдельного правонарушения) связана с та­ким состоянием общества, которое порождает все множество отдельных преступлений, чья совокупность подчинена закону больших чисел. При таких условиях различия между качественными осо­бенностями правонарушения и правонарушаемости заключа­ется в том, что первое — общественно опасное деяние, а вто­рая — состояние общества, характеризующееся противоречи­ями в развитии своих составных частей.