PrimeHelp.ru

Монголо-татарское нашествие наложило на русскую культуру неизгладимый отпечаток. По свежим его следам были созданы «Слово о погибели русской земли», «Повесть о разорении Рязани Батыем» и др. произведения, в которых оплакивалась Русь и воспевались ее защитники. Историческая победа над татарами в 1380 г. вызывает к жизни в конце XIV — нач. XV в. летописное сказание о Куликовской битве, «Сказание о Мамаевом побоище», «Задонщину» Софрония Рязанского, стилистически близкую «Слову о полку Игореве». Отметим и очень популярные на Руси "хожения" — описание путешествий, и прежде всего знаменитое «Хождение за три моря» (в Индию) тверского купца Афанасия Никитина (втор. пол. XV в.).

Мощное воздействие на литературу оказало возвышение Москвы. С конца XIV в. возрождается общерусское летописание, прославлявшее деяния московских князей и порицавшее их врагов. В XV в. в литературе все настойчивее подчеркивается избранность Москвы и ее князей. В «Сказании о князьях Владимирских» проводилась идея преемственности власти московских государей от византийских и, более того, римских императоров. Конец XV — нач. XVI в. ознаменованы серьезными религиозными спорами. В 1480-х гг. в Новгороде, а затем и в Москве проявляет себя еретическое движение «жидовствующих», направленное против официальной церкви. Еретики отрицали основные церковные догматы, требовали уничтожения церковной иерархии, монашества и конфискации церковных земель. Последнее требование на какое-то время обеспечило им поддержку великокняжеской власти; однако в 1490 г. церковный собор осудил ересь. В то же время внутри самой церкви сформировалось течение "нестяжательства" , вожди которого монахи-пустынники Нил Сорский и Вассиан Патрикеев стремились поднять авторитет духовенства отказом от собственности, аскетизмом и нравственным самосовершенствованием. Им противостояли иосифляне во главе с игуменом Полоцкого монастыря Иосифом, выступавшие за материально сильную церковь. В начале XVI в. «нестяжатели» осуждены церковным собором как еретики. Архитектура после нашествия монголов переживала период упадка. Монументальное строительство прекратилось на полстолетия.

Лишь с начала XVI в. оно постепенно возрождается, в основном в Новгороде и Пскове, относительно слабо пострадавших от нашествия, и в Москве. В Новгороде форма церквей еще больше упрощается, она удивительно пластична и выразительна (церкви Николы на Липне, Спаса на Ковалеве, Успения на Болотове). Появляются и памятники, отличающиеся богатством внешнего декора (церкви Федора Стратилата и Спаса на Ильине). Неповторимое своеобразие псковским церквам придавали особые звонницы, возводимые над фасадом церкви или в стороне от него (церкви Василия на Горке, Георгия со Взвоза). В Москве своеобразным символом ее возвышения стал белокаменный Кремль (1367). Однако по-настоящему грандиозное строительство разворачивается здесь во втор, пол. XV — нач. XVI в. Итальянскими мастерами (П. А. Солари и др.) возводятся новые кирпичные стены Кремля — более 2 км с 18 башнями. На Соборной площади Кремля Аристотель Фиораванти строит Успенский собор; Алевиз Новый — Архангельский; русские мастера возводят Благовещенский собор; Солари и Руффо дополняют этот ансамбль Грановитой палатой. Итальянцы, внеся в московскую архитектуру ряд европейских черт, сумели сохранить ее национальное своеобразие. В XIV—XV вв. высшего развития достигает русская иконопись.

Важнейшую роль здесь сыграл византиец Феофан Грек, приехавший в 1370-х гг. на Русь. В 1378 г. он расписал в Новгороде церковь Спаса на Ильине (фрески частично сохранились). Ему приписываются несколько икон Благовещенского собора в Москве. Феофан, не всегда тщательно прорисовывавший изображения, стремился произвести максимальное воздействие на чувства зрителя. Его живопись сурова по характеру, мрачна по колориту. Иной характер носят произведения Андрея Рублева (ок. 1360—1430). Они всегда узнаваемы благодаря редкому изяществу рисунка, теплому, радостному колориту, общей умиротворенности композиции; в них воплотилась народная мечта о мире, спокойствии, взаимопонимании. Эти черты наиболее ярко проявились в знаменитой рублевской «Троице». Сохранились фрески Рублева в Успенском соборе во Владимире. Традиции Рублева во второй половине XV — нач. XVI в. продолжил Дионисий, из творений которого дошли до нас фрески Рождественского собора Ферапонтова монастыря (1502).