PrimeHelp.ru

История общества, всех его институтов — объективный процесс, не зависящий от воли и сознания отдельного челове­ка. Это означает, что такие социальные явления, как государ­ство и право, никто персонально не изобретал и не основывал. Они — результат естественно-исторического развития обще­ства как социального организма. Чтобы определить исторические предпосылки права, сле­дует выявить предшествовавший ему общественный феномен и проследить, при каких условиях он приобрел юридические свойства. Прообразом собственно юридической формы в условиях ро­дового общества, не знавшего права, были правила, которые сложились и функционировали в виде обычаев. История сви­детельствует: их никто не вводил в жизнь рода. Они сформи­ровались в результате естественного, эмпирического обобще­ния многочисленных актов поведения, с чьей помощью люди пытались удовлетворять свои потребности. Те поступки, ко­торые не приводили к необходимому результату, воспринима­лись как неэффективные и даже вредные и потому правилами поведения не становились. Более того, они осуждались обще­ством и требовали запрета. Запрет — табу — одно из первых правил (многие историки считают его Самым первым) пове­дения людей. Напротив, те поступки, те методы действий, которые постоянно или во всяком случае достаточно часто приводили к желаемым целям, многократно повторяясь, ста­новились обычаем.

Передаваясь от поколения к поколению, обычаи закреплялись через традицию и превращались в по­стоянно действующие нормы. В качестве постоянного правила поведения обычай стано­вится фактом коллективного сознания членов рода. Он не был писаным. Он не был институционализирован вообще, так как не существовал вне индивидуальных сознаний и передавался от одного родича к другому, в том числе от старшего к млад­шему в процессе непосредственного общения, прямо в прак­тике хозяйствования, управления или быта. Вместе с тем как факт коллективного сознания обычай вы­ражал первые зародыши понимания должного и потому обес­печивался коллективными мерами. Эти "санкции" имели со­вершенно иную природу по сравнению с современными. Сре­ди них прежде всего выделялось осуждение нарушителя обы­чая коллективным ("общественным") мнением. Однако исто­рики зафиксировали и факты прямого применения родовым коллективом и несравненно более суровых санкций. В случае особо тяжкого проступка виновный подвергался остракизму, т.е. изгонялся из рода. Остракизм — наказание страшное, по­скольку в условиях родовых связей изгнание из одного ро­дового коллектива исключало возможность его вступления в другой коллектив, объединявший людей, происходивших от другого, общего только им предка.

Человек же не может су­ществовать в одиночку, и, оказавшись "без роду и племени", он обречен на гибель. Но и здесь нельзя упускать из виду, что подобно тому, как не были институционализированы обы­чаи, так не были институционализированы и санкции. В част­ности, первобытному содружеству оставались неизвестны и специальные органы, назначавшие наказания, и должностные лица, связанные с применением санкций, и т.д.

Слияние индивида с родовым коллективом приводило к то­му, что причинение ему вреда "чужаком" означало причине­ние им вреда всему роду. Равным образом и причинителем оказывалась не отдельная личность (это понятие в принципе неизвестно первобытному сообществу), а род, к которому тот принадлежал, в целом. В свете сказанного обычай кровной ме­сти, когда все члены рода потерпевшего должны мстить всем членам рода обидчика, в условиях родового строя представля­ется вполне естественным. Уяснение социального смысла нарушения норм-обычаев для понимания того, что есть право и почему оно возни­кает, исключительно важно. Как свидетельствуют древней­шие юридические памятники (Законы XII таблиц, "Русская Правда", "Салическая правда" и др.), архаическое законо­дательство почти полностью ограничивается санкциями за гражданские и уголовные правонарушения. Опираясь на это, Е. Б. Пашуканис имел все основания утверждать: "Неподчи­нение норме, нарушение ее, разрыв нормального общения и вытекающий отсюда конфликт — вот что является исходным моментом и главнейшим содержанием архаического законода­тельства. Наоборот, нормальное не фиксируется сначала как таковое — оно просто существует. Потребность зафиксиро­вать и точно установить объем и содержание взаимных прав и обязанностей возникает там, где спокойное и мирное суще­ствование нарушено... Юридическое общение получает свою специфическую характеристику исторически прежде всего на фактах правонарушений. Понятие кражи определяется рань­ше, чем понятие собственности..." [82, 159].

Тем не менее для понимания того, что есть право, всего этого недостаточно. Родовой обычай имеет сугубо локальный характер, ограничивал свое действие коллективом людей, свя­занных общим происхождением. Оттого и нарушение обычая здесь пока только "родственное дело". Оно касается лишь род­ственников, составляющих замкнутое целое, куда посторон­ним вход наглухо закрыт. Совсем иной смысл причинение вреда индивиду приобре­тает тогда, когда он становится звеном такой социальной си­стемы, которая основана на обменных отношениях. Рынок — вот то, что объединяет всех обменивающихся индивидов и что является необходимым условием существования каждого, а стало быть, и существования всех как элементов обществен­ного целого. Предполагая разделение общественного труда, обменные отношения приводят к тому, что, например, владе­лец хлеба, чтобы удовлетворить свою потребность в мясе, оде­жде, книгах, телевизоре, театре и т.д., должен продать свой хлеб и купить на вырученные деньги то, что ему необходимо.

В то же время это "то, что ему необходимо", оказывается на рынке, ибо производители мяса, одежды, книг, телевизоров, спектаклей, нуждаясь в хлебе и др., должны продать произ­веденное ими и тем самым удовлетворить потребность вла­дельца хлеба. Таким образом, каждый нуждается в каждом, а все вместе — в "месте встречи", т.е. в рынке. Теперь представим себе, что некто поджег амбар с пшени­цей или убил землепашца и хлеб на рынок не поступил. Кто здесь потерпевший? Непосредственно, конечно, им является владелец хлеба. Но и все оставшиеся без хлеба участники об­менных связей тоже! И, разумеется, общество в целом, если оно основывается на рыночном обмене. В таком случае поджи­гатель или убийца, посягая на землепашца и его имущество, тем самым посягает и на общественные отношения, являю­щиеся клеточками социального организма. Однако в таком случае и преследование причинителя вреда — задача не род­ственников потерпевшего, а дело всего общества. Итак, появление на месте кровнородственных связей обме­на как средства объединения людей в новый тип общества и, следовательно, замена личных отношений родства обществен­ными — такова первая и самая общая предпосылка возникно­вения права. Бели общество основано на вещных связях, то его члены нуждаются прежде всего в нормальном функционировании рынка как фундамента не только общества в целом, но их собственного личного бытия. Вот почему объективные усло­вия рыночного обмена — главное, что должно быть закреп­лено в праве и в чем должна конкретизироваться его общая трансформирующаяся в условия предпосылка. Обмен невозможен, если его участники не свободны, а на­ходятся в личной (родственной), сословной или коллектив­ной зависимости. Помещик не станет обмениваться товара­ми со своим крепостным; он найдет другие способы получить произведенный крестьянином продукт, например, путем обро­ка. Сельскохозяйственная артель социалистического типа не вступает в обменные отношения со своими членами: произве­денный колхозниками продукт и так принадлежит колхозу. Стало быть личная свобода — первое условие товарообмена, подлежащее юридической защите. Но одной свободы недостаточно, чтобы произошел акт об­мена. Необходимо еще обладать товаром и иметь возмож­ность определять его судьбу. Только собственник правомочен владеть, пользоваться и распоряжаться принад­лежащими ему вещами. Стало быть, частная собственность — второе условие существования рынка, которое требует пра­вового закрепления и охраны.

Наконец, эквивалентному характеру обменных отношений должно соответствовать и равенство сторон. Если товаровла­дельцы неравноправны, тот, кто обладает большими полно­мочиями, в состоянии нарушить эквивалентность обмена и получить выгоды, экономическим законам рынка не соответ­ствующие. Стало быть, равенство участников рыночных свя­зей — третье условие, подлежащее закреплению в праве. Итак, предпосылка возникновения права в его развитых формах — рынок, требующий свободы и равенства частных собственников — субъектов обмена. Обменные отношения по мере вытеснения кровнородственных объединяют людей в об­щество на новой по сути безграничной основе. Их закрепле­ние и охрана приобретают отныне общественное значение и осуществляются не с помощью локальных норм первобытного коллектива, а посредством установления общих правил пове­дения. Все субъекты обмена на рынке равны, и потому пра­вила поведения в одинаковой мере распространяются на всех. Закрепляя выкристаллизовавшиеся в процессе общественной практики регулярно осуществляющиеся, устойчивые отноше­ния и такое поведение их участников, которое обеспечивает эту устойчивость, они становятся необходимой формой упо­рядочения нового общественного строя. Такова модель воз­никновения права, но реализуется она не сразу.

"Свобода! Равенство! Собственность!" — все эти лозунги были уже на знаменах санкюлотов, когда они, штурмуя 14 июля 1789 г. Бастилию, низвергали феодализм с его нату­ральным хозяйством, крепостным правом, сословными пере­городками. Правда, на их знаменах было написано еще и сло­во "братство", но это — дань демагогии, которая присуща любому обществу, особенно в его революционные периоды. Однако, взятие штурмом Бастилии еще не породило права. Его, оказывается, вообще нельзя создать по заранее разрабо­танному плану. История свидетельствует: оно складывается "само по себе", т.е. в результате естественно-исторического развития общества.

Аналогией процесса становления права может служить процесс формирования языка. Кто сконструировал правила словоупотребления, языковые нормы? Кто создал сложную нормативную систему грамматики? Древнерусский монах из Киева, Владимира или Суздали? Петербургский универси­тет? Академия наук? Конечно же, нет! Язык появился, раз­вился, стал сложной системой потому, что функционировал, служил средством общения и в процессе употребления, вы­являя свои пороки, препятствующие взаимопониманию лю­дей, избавлялся от них, одновременно закрепляя удачное, по­лезное. Подобным же образом возникает и эволюционирует право. При этом самих по себе условий и предпосылок стано­вления права еще недостаточно для его формирования. Они должны развиться, превратиться в повторяемое отношение (обмен всегда отношение), приобрести свойство регулярно­сти. Благодаря регулярности, если повторяющееся отноше­ние оказывается эффективным, полезным, оно закрепляется, становится нормой, зачастую образует содержание принима­емых государством законов. Впрочем, последнее необязатель­но: право в своем развитии до стадии изданного государством закона доходит далеко не всегда. Судить же о том, появилось право или его еще нет, можно лишь в том случае, если из­вестны его признаки.