PrimeHelp.ru

Содержание правоотношения непосредственно исследо­вателю не дано. Сколько-нибудь эффективные методы эмпи­рического изучения этого феномена теории права пока неиз­вестны. На помощь может прийти лишь логический анализ. Если правоотношение есть урегулированное правом обще­ственное отношение, то логично предположить, что последнее первоначально существует вне юридического опосредствова­ния и лишь впоследствии, при определенных условиях, прини­мает вид правового, облачаясь в юридическую форму. Исто­рические факты, которые, в частности, приводились нами, подтверждают выдвинутую гипотезу. Но тогда закономерно и другое умозаключение: если правоотношение есть юридиче­ская форма общественного отношения, то именно это послед­нее и образует содержание правового отношения. Однако такой вывод не избавляет от дальнейших вопро­сов. В частности, логика исследования заставляет предпри­нять попытку выяснить, что же произошло с общественным отношением после его превращения в правовое, какие призна­ки оно приобрело или, может быть, утратило.

Анализ пока­зывает, что субъекты правоотношения в отличие от участни­ков общественного отношения, еще не ставшего юридическим, обладают правами и обязанностями (в конце концов правоот­ношение — разновидность отношения общественного и сохра­няет все его свойства). Эти права и обязанности и образуют собственное, т.е. юридическое, содержание правоотношения. Следует постоянно иметь в виду, что правоотношение и ле­жащее в его основе общественное отношение не исключают друг друга. Правоотношение — это то же самое обществен­ное отношение, которое стало юридическим после того, как его участники превратились в субъектов права и приобрели права и обязанности. Дальнейший анализ содержания правоотношения приво­дит к необходимости исследования природы самих субъектив­ных прав и обязанностей.

Субъективное право — индивидуализация права объектив­ного. Если последнее — мера (норма) свободы как всеобщий масштаб поведения, то субъективное право — масштаб (нор­ма) свободы конкретного индивида, находящегося в правоот­ношении с другими индивидами. Социальное взаимодействие участников общественного отношения трансформируется в правоотношении в юридическое взаимодействие его субъек­тов, т.е. в их взаимосвязанность субъективными правами и обязанностями. Например, в правоотношении, возникающем на основе договора купли-продажи, покупатель получает пра­во на купленную вещь, которому соответствует обязанность продавца ее передать. Со своей стороны, продавец вправе получить за проданное обусловленную договором цену, чему корреспондирует соответствующая обязанность покупателя. При этом в конкретном правоотношении участвуют не про­давцы и покупатели вообще, а "живые лица", выступающие в гражданском обороте в названных социально-экономических ролях — персонификациях. Субъективные права и обязанно­сти всегда имеют конкретных носителей. Опираясь на тот факт, что правомочию постоянно соот­ветствует обязанность, иногда делается вывод, будто субъек­тивное право есть лишь юридическое средство обеспечения поведения обязанных лиц. "Важно не то, что может субъект права, а то чего не смеют субъекты обязанностей", — писал в свое время Г. Шершеневич [111, 574]. Управомоченный ну­ждается в правовом обеспечении не своего собственного пове­дения, а поведения других лиц, отчего "право всегда является правом не на свои собственные, а на чужие действия", — от­мечал в 1949 г. О. С. Иоффе [47, 49-54]. Такое истолкование содержания субъективного права, де­лающее акцент на возможности упрааомоченного требовать определенного поведения обязанного лица, имеет свои резоны, основываясь на фактах. Однако расширение фактологической базы выявляет правоотношения, которые в подобные дефини­ции укладываются лишь частично.

Если предметом анализа оказывается абсолютное правоот­ношение (например, правоотношение собственности), то ста­новится очевидным, что в нем центр тяжести переносится на поведение управомоченного субъекта. "Собственнику принад­лежит право владеть, пользоваться и распоряжаться принад­лежащим ему имуществом", — декларируют гражданские ко­дексы, фиксирующие прежде всего правомочия активной сто­роны правоотношения. Это дает основания усматривать глав­ное в содержании субъективного права не в том, что управомоченный может требовать от обязанного лица, а в том, что дозволено самому управомоченному. Из права на чужие действия субъективное право превращается в право на свои действия. Вот почему С. Н. Братусь, который первым в совет­ской литературе поставил вопрос таким образом, определял субъективное право как меру возможного или дозволенного поведения [16а, 3]. Вместе с тем поскольку каждое из приведенных определе­ний имеет под собой почву, постольку оба они односторонни и должны быть объединены. Итак, субъективное право включает в себя меру собствен­ной свободы (право на положительные действия, как иногда говорят) и право требовать определенного поведения от обя­занных лиц. Кроме того, ряд юристов выделяет в структу­ре субъективного права еще и третий элемент — притяза­ние, под которым понимается юридическая возможность в необходимых случаях прибегнуть к принудительной силе го­сударства [3, II, 117]. Это предложение не может считать­ся оправданным. Обеспеченность принудительной силой го­сударства — внутреннее свойство всякого права, в какой бы форме оно ни выступало, и потому охватывается его опре­делением. "Субъективное право не было бы правом, если бы его осуществление не обеспечивалось мерами государственно­го принуждения, — писали О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский. — Поэтому возможность прибегнуть в необходимых случа­ях к принудительной силе государственного аппарата суще­ствует не параллельно с другими закрепленными в субъек­тивном праве возможностями, а свойственна им самим, так как без этого они не были бы юридическими возможностями" [49, 225]. Дробные части субъективного права в теории называются правомочиями.

До сих пор речь шла о сугубо юридическом содержании субъективного права. Но, может быть, оно имеет и социальное содержание? Не нужно ли включить в его определение указа­ние на такие свойства, которые присущи ему как явлению общественному? Тот, кто положительно отвечает на такого рода вопросы, обычно пытается раскрыть социальное содер­жание субъективного права через понятие "интерес". "Смысл существования субъективного права, цель его реализации не­льзя понять без интереса, как общественного, так и личного, — отмечал, например, Н. В. Витрук, — .. .объективное право в целом и субъективные права личности выражают единство и гармоническое сочетание общественных и личных интере­сов" [ 21, 136]. Трактовка интереса как содержания права восходит к кон­цепции Рудольфа Иеринга, полагавшего, что право есть за­щищенный государством интерес. Такой тезис вполне согла­совывался с его пониманием самого права как функции госу­дарственной силы. "Право есть политика силы", "Право есть система обеспечения социальных целей путем принуждения", — писал Р. Иеринг, подчеркивая роль государства в формиро­вании права [43,192].

Не сказалось ли здесь влияние Отто фон Бисмарка, "железного канцлера", другом которого он был? Спору нет, интерес, который является общественной фор­мой выражения потребностей индивидов и социальных групп, — важнейший фактор, обусловливающий поведение людей. Особое значение он приобрел в Новое время, когда осно­вой общества стали рыночные связи. Побудительным моти­вом каждого обменного акта являются потребности-интересы. Именно они побуждают индивида к производству и толка­ют его на рынок. Право же лишь опосредствует этот про­цесс, юридически закрепляя его предпосылки. Оно только со­здает условия, чтобы индивид мог в определенных пределах действовать свободно, в том числе и в своих интересах, как впрочем и в интересах других. Но это означает, что при всем своем социальном значении в понятие субъективного права интерес не включается. Он существует вне собственно пра­вовой формы. Оговорка "собственно правовой формы" потре­бовалась потому, что интересы, носителем которых являют­ся участники общественного отношения, входят в содержание последнего, и поскольку оно образует материальное содержа­ние правоотношения, постольку они, интересы, в конце концов оказываются включенными и в него. Но при этом они все-таки непосредственно остаются содержанием общественного, а не юридического отношения.

Сказанное делает обоснованным определение субъективно­го права как юридической меры свободы управомоченного, ко­торой соответствует правовая обязанность других лиц. Сообразно с этим субъективная обязанность может быть определена как юридическая мера должного поведения, кото­рой следует обязанное лицо по требованию управомоченного. Подобно сложному составу субъективного права, структу­ра субъективной обязанности также включает в себя два эле­мента: обязанность активного поведения во исполнение тре­бований управомоченного лица и обязанность воздержания от действий, могущих воспрепятствовать осуществлению управомоченным своей свободы. Право имеет смысл лишь постольку, поскольку оно способ­но влиять на общественные процессы. Чтобы обозначить то, на что воздействует право, необходимо ввести новое теорети­ческое понятие — объект правоотношения.